> Витебская область > Витебский район > Усадьба Здравнево (Койтово) > Усадебно-парковый ансамбль Репиных
Здравнево (Койтово). Усадебно-парковый ансамбль Репиных
Здравнево (Койтово). Усадебно-парковый ансамбль Репиных

Усадебно-парковый ансамбль Репиных | Здравнево (Койтово)

Год постройки (перестройки): XIX
Координаты:
55° 19'11.81"N, 30° 20'14.61"E

Фотогалереи участников

Выбранные фото

Здравнево (Койтово). Усадебно-парковый ансамбль Репиных

Фото © Валерий Шишанов |

Здравнево (Койтово). Усадебно-парковый ансамбль Репиных

Фото © Валерий Шишанов |

Здравнево (Койтово). Усадебно-парковый ансамбль Репиных

Фото © Уладзімер Ткачэнка |

Илья Репин приобрел Здравнёво в мае 1892 г. и на протяжении десяти летних сезонов приезжал сюда. Илья Ефимович много внимания уделял благоустройству своего имения: каменной кладкой укрепляется набережная, по наброскам художника перестраивается главный усадебный дом, высаживаются липовая и еловая аллеи.

Этот уголок белорусской земли стал для мастера тем местом, которое он впервые с юмором смог назвать «своим государством». Именно здесь талант Репина обрел новое дыхание, воплотившееся в картинах «Осенний букет», «Белорус» «На Западной Двине. Восход Солнца» и во многих других работах, которые позволили художнику занять почетное место в цветастой палитре наступающего ХХ века.

Но новый век стал для Здравнёва временем испытаний. С июля 1918 г. в усадьбе поселилась семья младшей дочери художника Татьяны Ильничны Репиной (по мужу – Язевой).

Жизнь близких И.Е.Репина в Здравневе после Октябрьской революции уже неоднократно привлекала внимание как белорусских, так и российских авторов [1]. Но продолжение исследований показывает, что тема еще далека от исчерпания. Обращение к материалам, хранящимся в архивах Витебска, Петербурга и Москвы позволило расчистить от паутины времени ранее скрытые фрагменты и снять с картины былого наслоения недомолвок, неточностей и ошибок.

Последние годы жизни И.Е.Репина, когда он оказался “невольным эмигрантом” и от престарелого художника потребовались силы, чтобы приспособиться к столь тягостному для него статусу, были наполнены и переживаниями о семье младшей дочери Татьяны, оставшейся в Советской России.

События, происшедшие в Здравневе сразу после переворота в Петрограде, имеют несколько трактовок. Так в воспоминаниях жителя деревни Тяково Г.В.Корунного, записанных им в 1970-е гг., существует две версии. По одной: “Ни кто ни чего из имущества в доме Репина не взял. Так и решили ничего не трогать, сохранить, а в доме организовать школу”. По другой версии в планы крестьян вмешались “сынки знатных отцов волости”, которые на следующий день “накладывали возы и увозили из дома Репина мебель и разное имущество” [2]. Т.И. Репина-Язева, в своих воспоминаниях, со слов вдовы священника церкви соседнего села Слобода А.И.Дьяконовой, пишет о том, что толпа мародеров разбила стекла в здравневском доме, гипсовые статуи в репинской мастерской, растаскала всю посуду, но подоспевшие тяковцы остановили разграбление [3].

Во всяком случае, когда Т.И.Репина-Язева вместе со своей дочерью, спасаясь от голода, переехала в июле 1918 г. из Петрограда в Здравнево у нее было место для пристанища. Впрочем, только заступничество волостного крестьянского комитета спасло близких художника, от выселения, которому подверглись другие помещики. Крестьяне, кто чем мог, делились со своими соседями: “[…] то один, то другой, – пишет Татьяна Ильинична, – тащут булку хлеба или четверть молока, а то и прямо поджаренную “яешню” на сале, даже сахару дарили, и всё даром, ни за что копейки не брали; обижались если к кому в гости не успевала зайти: “Як же-ж это мы сыты, а вы не? Дужу Таньку жалко, похудала” [4].

В свою очередь, Т.И.Репина, откликаясь на просьбу крестьян, бесплатно предоставила свой дом для размещения начальной школы. Сохранилось прошение крестьян в волоно: “Школы же ближайшие стоят на расстоянии пяти и более верст так, что в зимнюю пору посылать детей в школу на таком расстоянии крайне неудобно, а иногда, во время метелей и сильных морозов, и совсем невозможно, что нас крайне удручает, и мы продолжаем оставаться во тьме, желание же учить детей у нас крайне велико […] мы обязуемся своими силами отремонтировать что потребуется, заготовить или доставить, откуда потребуется парты, доставить или заготовить дрова, а также принимаем на себя мойку полов” [5].

Первым учителем Здравневской школы стал давний знакомый Репиных, сын слободского священника Иван Дмитриевич Дьяконов. Чуть позже к нему присоединилась Т.И.Репина (с января 1919 г.) и ее дочь Татьяна Николаевна Язева (с сентября 1919 г.). Как указано в личной карточке Татьяны Ильиничны 1921 года, она преподавала в 1 группе – все предметы, во 2,3,4 – рисование, и в 4 – немецкий язык [6]. Однако, по неизвестным мотивам, в августе 1922 г. Татьяна Ильинична оставила преподавательскую деятельность [7].

Атмосфера в “новой деревне” отличалась большой социальной напряженностью, чему содействовали как идеологические установки и социально-экономические эксперименты властей, так и земельный голод, не преодоленный и после раздела помещичьих земель. Здравнево на долгое время стало ареной столкновения противоположных интересов различных семей, для каждой из которых земля была важнейшим средством существования.

Еще до начала Первой мировой войны в Здравневе на правах батраков поселилась семья Антона и Анны Копытовых из 6 человек. В 1920 г. Антон Копытов умер от ран, находясь в рядах Красной Армии. После чего вдова Антона вышла замуж за латыша Августа Кляво. В июле 1919 г. в Здравневе получила надел и поселилась семья Ивана Цветкова из 6 человек. В феврале 1921 г. образовалась еще одна семья – поженились Иван Дьяконов и Татьяна Язева.

“Перенаселенность” усадьбы послужила причиной конфликтов. Протокол Верховского волземотдела от 2 апреля 1920 г. отразил первые столкновения сторон. Тяковские крестьяне, по причине “многосемейности” и “малоземельности”, ходатайствовали о переселении Ивана Цветкова и Анны Копытовой на другие участки [8].

Весной 1921 г. конфликт разгорелся с новой силой. 12 мая в Здравнево для проведения расследования прибыл представитель Витгуботдела, которому Здравнево и соседней деревни Тяково заявили протест “засилию” в имении Цветкова, причинявшего потравы своим скотом […]”. Комиссия признала “непременным и желательным” его переселение [9]. Но Цветков, неудовлетворенный этим решением, предпринимает еще одну попытку добиться своего и обращается к командиру 6 заградотряда с заявлением, в котором пытается доказать “классовую” природу своих несчастий: “Теперь я не знаю, что мне делать, обращался куда, только можно было, но ничего не выходит. Это я объясняю тем, что председатель земотдела Ласкин, он кулак имеет 40 десятин земли и благодаря этому нам бедным нельзя ничего сказать, кулаки нас давят” [10]. Дело поступило на рассмотрение в уездный земотдел. Но только в апреле 1922 г. жители Здравнева наконец освободились от беспокойного соседства [11].

В июне 1921 г. из Петрограда в Здравнево на две недели приехала Вера Репина. В письме отцу она пишет: “[…] Таня, Тасенька и Ваня хозяйничают здесь! […] Есть корова, лошадь и овечки – опять Здравнево и лес – очертания, сад фруктовый, сколько яблок, и груш! – как приятно хоть немного побыть на траве и подышать свежим воздухом: огород надо полоть!”. Далее Вера Ильинична передает благодарность отцу от Тани и Таси за завещание им Здравнева, но сообщает, что подобные завещания не имеют уже силы и советует: “[…] надо написать так, что: “Прощу Здравнево оставить неприкосновенным, сохраняя и не разрушая его, как оно было – моего имени – охранителями же назначаю дочь Татьяну, внучку Татьяну и ее мужа Ивана Дмитр. Дьяконова. […] Все крестьяне, волость и город Витебск помнят, вспоминают тебя за прошлое и все сделают по желанию твоему” [12].

Как свидетельствует письмо, тяжелое положение родных очень беспокоило Репина, но имели ли место обращения художника к властям в период 1921-22 гг. неизвестно. Татьяна Репина пробует действовать самостоятельно. 7 декабря 1922 г. волземупразление ходатайствует за неё перед уездным земотделом: “Ввиду ограниченного количества земли, с целью создать культурное хозяйство и тем поддержать культурную, красивую усадьбу, волзу считает необходимым им. Здравнево оставить в пользовании дочери художника Репина – Татьяны Репиной с ее семьей […]” [13].

15 и 20 февраля 1923 г. отдел по делам музеев Наркомпроса посылает сначала в Витебский губисполком, а затем в губкоммунотдел отношение об охране Здравнева. 4 мая в отдел музеев поступает письмо Репина с просьбой взять под охрану его усадьбу: “Прошу отдел музеев, не найдет ли он возможным, охранять, под непосредственным ведением моей дочери Татьяны Ильиничны Репиной-Язевой, содействуя ей необходимым ремонтом, – дома-школы, а также найти возможным прибавить им земли” [14].

Волны здравневского дела, на протяжении нескольких лет расходятся по многочисленным учреждениям. Особый интерес представляет ответ уполномоченного по делам музеев Витебской губернии В.Зенковича в отдел музеев Наркомпроса от 25 августа 1923 г.: “В фольварке “Здравнево” имеется дом, построенный по проекту академика Репина, с башней наверху и его мастерской в коей на камине клеевыми красками изображено “Малороссия при Богдане Хмельницком”, кроме того, автопортрет художника, вид тропических стран и на дверях – два местныя пейзажа, и голова лошади работы Ю.И.Репина. […] Дом и все надворные постройки […] требуют капитального ремонта, на что проживающая там Т.И.Репина средств не имеет и ремонт не производится. В начале революции дом подвергался ограблению, но в настоящее время, восстановились хорошие отношения Т.И.Репиной-Язевой с местными жителями и нельзя ожидать в дальнейшем ограблений или каких-либо эксцессов” [15].

Вопрос об увеличении земельного надела Репиных-Дьяконовых решался очень сложно и вызвал конфликт с Августом Кляво. 13 июля 1923 г. Кляво жалуется на “бывшую помещицу Репинову” в волземкомиссию [16]. Но 2 августа 1923 г. уездная земкомиссия решила дело в пользу Татьяны Репиной [17]. И все же упрямый латыш жаждал реванша. В письме к дочери Вере 19 февраля 1925 г. Илья Репин сообщал: “От Танечки было печальное известие – их опять одолевает латыш!!!” [18].

Действительно, 12 марта прокурору Витебского округа поступает жалоба Кляво: “[…] Считая таковое явление в отношении земли ненормальным и несправедливым и, можно сказать, привилегированным, по-видимому судя, потому что гражданка Язева является дочерью бывшего художника Репина. Принимая во внимание, то обстоятельство, что, по праву революций, ни каких привилегированных семей населения быть не должно, а должны быть лишь одне равные граждане […] прощу прокурора объявить по данному делу протест […]” [19].

1925 год был особенно тяжел для Репиных-Дьяконовых. 31 января ЦИК и СНК БССР приняли постановление о выселении бывших помещиков с целью искоренения случаев эксплуатации. Близкие художника попали в списки на выселение. Пытаясь защитить “родственное ему семейство”, И.Е.Репин направляет 14 марта 1925 г, письмо к наркому земледелия РСФСР. Несмотря на то, что Илья Ефимович выступал в роли просителя, он позволил себе довольно едкий постскриптум: “По поводу моего 80-ти летнего юбилея (1924 г. – июль) мне сделали милости – Революционное Правительство, в виде 250 руб., благодарю – лично не нуждаюсь я. Ограждение моих близких от переселения и лишения земли было бы мне высшей наградой”. На письме есть помета: “Срочно”, – и аппарат наркома, действовал оперативно. Было подготовлено письмо к председателю. ЦИК СССР А.С.Енукидзе и проект обращения к ЦИК Белоруссии [20].

31 июля 1925 г., откликаясь на отношение Наркомата земледелия и ходатайство Т.И.Репиной-Язевой, президиум Кузнецовского райисполкома постановил: “Райисполком не возражает против оставления Репиной-Язевой в усадьбе ее отца и передаче ей оставшихся построек” [21]. Обращение А.Кляво к прокурору также не дало положительных для просителя результатов. Но другой донос латыша, достиг цели. 22 июня 1925 г. Кузнецовская комиссия по укомплектованию школ решила сократить Т.Н.Язеву по должности учительницы Здравневской школы по причине “выполнения всех христианских обрядов” [22]. Решение бюро Кузнецовского райкома КПБ от 6 августа было еще жестче: “Ввиду того, что школьная работница т.Язева фанатично – религиозно настроена, что отрицательным образом действует на деревенскую молодежь, просить через окружном КПБ, комфракцию Рабпрос о снятии Язевой со школьной работы” [23].

Впереди семью Репиных-Дьяконовых ждали несколько относительно спокойных лет, прошедших в заботах о хозяйстве и детях и со своими маленькими семейными радостями. Старый дом стал уже совершенно не пригоден для проживания и с напряжением всех сил к 1929 г. удалось построить новое жилье. В этом же году Витебский музей приобрел у Татьяны Ильиничны некоторые работы отца: 6 акварелей и этюд углем к картине “Искушение Христа”. Сотрудник музея Н.И.Богородский в статье посвященной 85-летию И.Е.Репина призывал из “почтения к великому художнику” внести здравневский дом, “доживающий последние дни” в план школьного строительства [24].

Но, вскоре сотрудникам музея самим пришлось спасаться от нового вала классовой борьбы. 30 ноября 1929 г. в газете “Віцебскі пралетары” появилась статья “Музейное кладбище”, которая ошеломляет разрушительной силой борцов за “пролетарскую культуру”. Понятно, что на “детский идеалистический лепет” Богородского о внимании к Здравневу следует ответ: “Этого еще недоставало!” [25].

С середины 1929 г. Татьяна Ильинична пытается найти пути для выезда из СССР. За границей родственники также всячески содействуют этому. 25 июня 1929 г., в письме И.Э.Грабарю, И.Е. Репин взывает о помощи: “Не поможете ли Вы заступиться за моих родственников (дочь, с моими правнуками) четверо (от полугода до 6 лет). И как же им без прислуги: отца хотят перевести в другой край… Таня глухая. И им, без хозяина невозможно оставаться. Пожалуйста, дорогой, если возможно, защитите: вновь положение чрезвычыйное. А мое здоровье плохо: умирать пора – ничего не могу работать; и ходить не в состоянии – чуть подальше” [26].

Из Ленинграда помогает Е.П.Тарханова-Антакольская, племянница известного скульптора. Между тем, события развиваются драматически. Репины-Дьяконовы были обложены индивидуальным налогом [27]. Ни какие доводы о необходимости использования в хозяйстве наемных работников, по причине большого количества детей и малого числа работоспособных в семье не были приняты во внимание. В феврале 1930 г. местные власти описали все имущество семьи, которая попала в списки на выселение в Сибирь.

Спасла положение поездка, Е.П.Тархановой-Антокольской, к А.В.Луначарскому. 6 апреля Луначарский обращается к Ворошилову: “Не напишите ли Вы в Президиум Белорусского ЦИК, чтобы не расследовали дело. По-моему, это совершенно лишний скандал – раскулачивать дочь Репина! […] Я обращался по этому делу к Авелю Сафроновичу [Енукидзе - В.Ш.], но не знал как он реагировал” [28].

Товарищи Енукидзе и Ворошилов реагировали и дело пошло по инстанциям Москвы, Минска, Витебска. Сохранилась телефонограмма витебского райисполкома окрисполкому от 27 апреля 1930 г.: “Витебский РИК сообщает, что хозяйство Репиной-Язевой […] имеет земли 12 десятин, коней 2, коров 3, едоков 7, работающих 2, применяет сезонный труд сверх нормы, за что обложена индивидуальным с/х налогом – 159 р.75. […] Хозяйство Репиной не раскулачено и семья не выселена” [29].

В решении судьбы близких Репина участвовали М.И.Калинин, Е.Д.Стасова, председатель ЦК БССР Н.М.Гололед. Угроза депортации миновала, но получить разрешение на выезд еще долгое время не удавалось. И все же, чудо произошло. В конце июля 1930 г. близкие Репина покинули Здравнево, но для того, чтобы 7 августа прибыть в “Пенаты”. Татьяна Ильинична пишет об этом: “С собой нам не позволили взять ни копейки. Багаж – также, только самое необходимое из одежи. Но мы готовы были ехать и в одних рубашках, только бы спастись от этого ужаса смерти над головой […]” [30]. Радость встречи в “Пенатах” была омрачена тяжелым состоянием на глазах затухавшего отца и его смертью, а потом сложными отношениями между наследниками.

В конце сентября 1931 г. семья Репиных-Дьяконовых переехала во Францию, где, приобретя небольшой домик и участок земли, в трудах и заботах, начала устраиваться на новом месте.

Здравнево на долгое время оказалось в запустении. Главный дом был разобран на дрова. Из построек усадьбы сохранилась только подземная часть погреба. В 1988 г. на месте усадьбы был создан музей, который после пожара 1995 г. вновь был открыт в 2000 г.

Валерий Шишанов
Опубликовано: Шишанов В.А. Здравнёво: после октября 1917
// Репинские чтения: Материалы чтений в Музее-усадьбе И.Е.Репина “Пенаты” (2003-2004).
СПБ.: “ИП Комплекс”, 2004. С.80-89.

1 Теркель Е.А. И.Е.Репин и Здравнёво (документы из собрания ГТГ) // Белорусско-русское культурное взаимодействие конца ХIХ – начала ХХ в.: Материалы науч. конф. Витебск, 1995. С.85-97; Семья И.Е.Репина в письмах Т.И.Репиной-Язевой: Вступ. ст. и коммент. И.А.Доронченкова. Публикация И.А.Доронченкова и И.А.Савкина // Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского дома на 1991 год. СПБ., 1994. С.252-308; Пенаты, 1930. Письма Т.И.Репиной-Язевой. Вступ. ст. и примеч. И.А.Доронченкова. Публикация И.А.Доронченкова и И.А.Савкина // Наше наследие. № 31. 1994. С.49-55; Доронченков И. Преданья русского семейства... // Час пик. СПБ. 1994. № 31. 10 августа. С.15; Кичина Е.М. И.Е.Репин и Здравнёво. В обретении и разлуке. Изд. <2-е>, перераб. и доп. Витебск, 1994; Падліпскі А.М. Здраўнёва: тут жыў І.Я.Рэпін. Мн., 1995; Шышанаў В. Невядомае Здраўнёва// Віцебскі сшытак. 2000. №4. С.90-115; Турченко С. Народный невозвращенец // Труд. 2001. №26. 9 февр. С.8.
2 Корунный Г.В. Описание бывшего дома И.Е.Репина в Здравнёве. (Витебский областной краеведческий музей (далее – ВОКМ), н/в 7569. Рукопись, 1980 г.); Корунный Г.В. О некоторых моментах жизни И.Е.Репина в “Здравнёве”. (ВОКМ, н/в 5534/4. Рукопись, вт. пол. 1970-х гг.).
3 Кичина Е.М. Указ. соч. С.39-40.
4 Письмо Т.И.Репиной-Язевой родным в “Пенаты” 22 октября 1918 г. (Научно-библиографический архив Российской Академии художеств (далее – НБА РАХ), ф.25, оп.2, ед.хр.415, л.4-9 об.).
5 Государственный архив Витебской области (далее – ГАВО), ф.91, оп.1, д.63, л.27 и об.
6 Там же, д.74, л.40.
7 Там же, ф.91, оп.1, д.85, л.35об.
8 Там же, ф.1655, оп.1, д.43.
9 Там же, ф.191, оп.1, д.451, л.29-33об.
10 Там же, л.12.
11 Там же, ф.91, оп.1, д.100, л.5 и об., 63-64об.
12 Письмо В.И.Репиной И.Е.Репину 24 июля 1921 г. (НБА РАХ, ф.25, оп.2, ед.хр.424, л.26-27).
13 Там же, ф.91, оп.1, д.102, л.108-109 об.
14 Государственный архив Российской Федерации (далее – ГАРФ), ф.А-2307, воп.3, д.297, л.284-285об. В НБА РАХ (ф.25, оп.1, ед.хр.1554, л.1-3об.) сохранились черновики репинского письма в отдел музеев несколько иного содержания.
15 ГАРФ, ф.А-2307, оп.3, д.297, л.276 и об.
16 ГАВО, ф.94, оп.1, д.293, л.3.
17 Там же, ф.71, оп.1, д.252, л.2 и об.
18 НБА РАХ, ф.25, оп.2, ед.хр.14, л.8.
19 ГАВО, ф.734, оп.1, д.54, л.582-583 об.
20 Российский государственный архив экономики, ф.478, оп.13, ед.хр.336, л.4-9об.
21 ГАВО, ф.734, оп.1, д.27, л.132, 133об.
22 Там же, д.75, л.10-11.
23 Там же, ф.10051, оп.1, д.145, л.194.
24 Богородский Н. К 85-летию художника И.Е.Репина// Заря Запада. 1929. №179. 7 авг. С.4.
25 Майоров Р. Музейное кладбище// Віцебскі пралетары. 1929. №276. 30 ліст. С.2.
26 ОР ГТГ, ф.106, ед. хр. 10025. л.2об.
27 ГАВО, ф.118, оп.2, д.9, л.43 об.
28 Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ), ф.74, оп.1, д.297, л.22 и об
29 ГАВО, ф.118, оп.5, д.23, л.232, 233.
30 Письмо Т.И.Репиной-Язевой Л.М.Карсавиной 31августа 1930 г. (Рукописный отдел Института русской литературы, Р.1, оп.12, №176, л.1).